Ситуация шизофреническая: сотрудник Sputnik Молдова о русофобии и борьбе со СМИ
Диана Козаева, Sputnik
Несколько дней назад в Молдавии заблокировали Telegram-канал агентства Sputnik Молдова. При этом власти республики не уточнили причины блокировки.
В стране в последнее время складывается не самая радужная ситуация – это и энергокризис, и призывы оппозиции к протестам, и акции с требованием отставки президента. Все это на фоне предстоящих в Молдове парламентских выборов.
Sputnik Южная Осетия поговорил со своим коллегой, корреспондентом Sputnik Молдова Дмитрием Тереховым о ситуации в Приднестровье и Молдове, влиянии текущей геополитической картины на процессы, происходящие в регионе и о прогнозах предстоящей избирательной кампании.
– Дмитрий, благодаря России в Приднестровье пошел газ, но понятно, что его объемы не достаточны для, к примеру, функционирования промышленных объектов. Какова сейчас ситуация с энергоснабжением, как трудности влияют на повседневную жизнь местных жителей и что делают власти для смягчения последствий кризиса?
– К сожалению, в первую неделю этого года Приднестровье столкнулось с жестоким кризисом, и пока говорить о том, что он преодолен, нельзя. Но благодаря помощи России во многом стало лучше. Проблема еще в том, что очень долгие годы и Тирасполь, и Кишинев хронически не могут найти общий язык. Не урегулирован приднестровский конфликт, стороны очень плохо слышат друг друга, и на этом фоне решение руководства соседней страны перекрыть вентиль, сказалось очень и очень тяжелым образом на Приднестровье.
Но, с другой стороны, приднестровцам не привыкать к сложностям, они привыкли в таких ситуациях сплачиваться. Несколько недель там было очень тяжело, люди сидели без света, без тепла, сейчас стало попроще. При этом, Кишинев предлагал свой вариант решения проблемы, связанный с финансированием из Европейского Союза, но, конечно же, приднестровское руководство не могло на него согласиться, тем более, что молдавская власть, если уж называть вещи своими именами, пошла на откровенный шантаж, выдвинув целый ряд неприемлемых условий Приднестровью. Только по их выполнению деньги могли быть выделены.
Традиционным другом для Приднестровья была Россия. И пока ситуация, если не стабильна, то, по крайней мере, предсказуема. К сожалению, объемов газа, который сейчас получает Приднестровье, недостаточно для функционирования промышленности. Но, по крайней мере, у людей есть тепло, есть свет, и в нашей ситуации это уже много.
— Вы отметили, что долгие годы стороны не могут найти общий язык, плохо слышат друг друга. Что можете сказать о перспективах двусторонних отношений, развитии конфликта?
– Я не думаю, что Кишинев сейчас готов на какие-то резкие движения по этому поводу, потому что и в самой Молдове ситуация очень непростая. У нас только прошли президентские выборы и референдум, на носу выборы парламентские. Соответственно, я не думаю, что кризис и без того тяжелый будет усугубляться. Это не выгодно никому. Другое дело, что и никакого позитива не намечается. Поэтому Молдова уже годами остается очень разделенной. У нас есть еще Гагаузский регион, который тоже не может найти общего языка с республиканскими властями. Как я сказал, не урегулируется приднестровский конфликт. И все это накладывается на довольно-таки хронически тяжелую экономическую ситуацию в Молдове. То есть мы сейчас находимся в таком странном состоянии неопределенности, и никто пока не понимает, когда наступит какая-нибудь ясность. Мы все рассчитываем на какой-то результат по итогам парламентских выборов. Но далеко не факт, что после них ситуация как-то улучшится.
– Как раз хотелось бы поговорить о ситуации в самой Молдове, потому как и там есть некие последствия энергетического кризиса. Кроме того, совсем недавно там проходили акции протеста с требованием отставки президента. Как реагировала действующая власть на происходящее? Какова текущая экономическая и политическая ситуация в Молдавии?
– Минувшей осенью у нас прошли президентские выборы. У нас состоялся "так называемый" проевропейский референдум. Но смысл был в том, чтобы внести в Конституцию некоторые изменения, в том числе закрепить неизменность европейского вектора. Это были два демократических упражнения действующей власти.
Партия "Действие и солидарность" (PAS) обладает фактически неограниченной властью и явно была уверена в том, что и выборы, и референдум пройдут с тем результатом, который им желателен. А результат стал во многом для них серьезным холодным душем, потому что де-факто и референдум, и президентские выборы внутри Молдовы власть проиграла. Потому что формальный результат обеспечила диаспора. Здесь никто до конца не понимает, как эта диаспора голосовала, и насколько объявленные результаты голосования в диаспоре соответствуют реальному положению вещей. И как бы то ни было, власть понимает, что твердой, понятной и неизменной поддержки в стране у нее нет.
При том, что как бы ни была разобщена молдавская оппозиция, так или иначе активность, в том числе уличная идет уже на протяжении четырех-пяти лет, с тех пор, как Майя Санду получила в стране власть. Сейчас будет многое зависеть от того, насколько оппозиция сможет объединиться. Она у нас разношерстная, но все они формально противостоят действующей партии власти и готовы идти на выборы и за эту власть бороться. Однако какой-то общей идеи у молдавской оппозиции нет. Но в нынешней ситуации, особенно с этими лавинообразными событиями, происходящими на мировой геополитической сцене, уверенности нет и у власти. Поэтому, с точки зрения политолога, в Молдове сейчас происходят какие-то очень интересные вещи. Проблема только в том, что это совершенно неинтересно для рядового молдаванина, у которого растут тарифы, у которого не растут зарплаты и у которого жизнь с каждым днем становится все хуже и хуже.
– Как эти самые события на мировой геополитической сцене отражаются на внутренней политике Молдовы?
– Пока внешне, наверное, никак. У меня персонально есть впечатление, что сейчас молдавская власть впала в некоторое оцепенение, не понимая, чем вся история закончится. Вы, наверное, знаете, что Молдова является кандидатом в члены ЕС. Но помимо принятия в кандидаты на вступление в ЕС, собственно, своему избирателю, молдавскому народу, власти предъявить особо больше нечего. Есть ощущение не полностью легитимной власти в Молдове. Ну, и у людей, к сожалению, преобладает апатия.
Если скажем, пять лет назад в обществе были надежды, многие верили, что тот же проевропейский курс принесет Молдове какие-то экономические, социальные дивиденды, то сейчас все понимают, что не сработало. Вместе с этим происходят вещи, которые никто предположить еще два месяца назад не мог. Мы тут вдруг выясняем, что роль и влияние того же USAID в Молдове была просто огромна. Илон Маск озвучивает цифры, и мы, скажем, даже в нашей журналистской середине понимаем, сколько наших коллег работали именно, в этой атмосфере – под патронатом американского агентства. Я полагаю, что власть тоже испытывает по этому поводу огромный дискомфорт, и просто не знает, что делать.
— Дмитрий, не можем не затронуть тему о западной русофобии. Есть страны, где русофобия, в принципе, возведена в ранг государственной политики и едва ли Молдова последняя в этом списке. Мы помним, как совсем недавно Майя Санду отказалась принять верительные грамоты от российского посла, в стране заблокировали также доступ к телеграм-каналу Sputnik, список можно продолжать. Расскажите, пожалуйста, как с русофобией обстоят дела на данный момент? Можно ли говорить о ее росте в стране и в каких сферах это больше всего проявляется?
— Мне, конечно, очень жаль это констатировать, но действующая молдавская власть весьма и весьма русофобии не чужда. Все это усилилось в 2022 году, когда молдавская власть попросту перестала стесняться каких-то вещей. Мы видим движение в сторону НАТО, непонятно, для чего педалируется поддержка Украины и ведется жесткая, местами даже грубая риторика в отношении России. Посольство Российской Федерации два года назад потеряло, наверное, процентов 75 своих сотрудников, они были высланы. Само молдавское внешнеполитическое ведомство сейчас признает, что дипломатические отношения с Россией худшие с момента обретения Молдовой независимости.
Что касается русофобии, здесь тоже не все так просто. Молдова — страна мультикультурная и многонациональная. В этом ее огромное преимущество. Внутри общества, я бы сказал с большой долей уверенности, русофобии нет. И в этом смысле власть у нас действует вопреки логике и фактам. Когда мы слышим риторику от представителей правящей PAS, нужно понимать, что они не столько собственное мнение высказывают, сколько транслируют определенные нарративы, которые ныне очень популярны в Европе.
Молдова, опять же, с большой грустью должен сказать, что к сегодняшнему дню фактически свою субъектность потеряла и сделала это по собственной воле. Может быть, кто-то со мной не согласится, но полностью отдавшись идеям, которые двигает в последние годы Европейский Союз, Молдова не то что лишилась собственного голоса, она в принципе теперь способна только чужие нарративы транслировать. Поэтому все-таки я бы не делал однозначного вывода, что раз молдавская власть говорит что-то русофобского толка, то она каким-то образом отражает настроения в обществе. Нет. В обществе по-настоящему русофобии нет.
Конечно, на бытовом уровне случается всякое и маргиналов рода тоже есть определенное количество, но они не определяют отношения народа Молдовы к Российской Федерации и к российскому народу. И вообще еще очень многие помнят, что мы были одной страной и, не побоюсь этого слова, очень многие ностальгируют по тому времени.
– В этом году в Молдавии должны пройти очередные парламентские выборы. Каковы основные факторы, которые могут повлиять на их результаты? Насколько вероятна смена власти на выборах, и какие сценарии могут развиться в случае победы оппозиции?
– В свете предстоящих парламентских выборов мы сейчас постоянно смотрим по сторонам на то, что происходит в поле отношений крупных геополитических игроков. Я думаю, что вы тоже видите, насколько резко и быстро меняется ситуация, появляются какие-то вещи, о которых и подумать было невозможно еще три месяца назад. В свете того, что я сказал о потере Молдовы субъектности, на мой взгляд, многое будет зависеть от того, в каких позициях к концу этого лета, к началу осени будут находиться Соединенные Штаты в отношении России и в отношении Европейского Союза, до чего эти взрослые ребята договорятся. Наверное, гадать сейчас смысла никакого нет, но во многом это будет определять и ситуацию в Молдове и даже, наверное, те настроения, с которыми люди пойдут голосовать.
Но если редуцировать на две минуты эту ситуацию в мире и сконцентрироваться только на Молдове, тоже невозможно не сказать, что тот сумасшедший кредит доверия, который когда-то, получила и PAS, и президент Майя Санду исчерпан полностью. Разочарование и партией, и персональной фигурой госпожи Санду в обществе очень высоко. Потому что, идеи идеями, красивые лозунги красивыми лозунгами, а холодильник человек открывает каждое утро и видит, в какой ситуации он находится.
С очень большой вероятностью надо предполагать, что PAS большинство в парламенте потеряет. А вот кто в итоге будет принимать основные решения в новом составе парламента – большой вопрос. Я полагаю, что присутствие оппозиции в нем будет процентно выше. Но здесь тоже есть масса сомнений и пока я бы не взялся ничего предполагать.
– Чуть ранее мы говорили о блокировке Sputnik. Как власти объясняют это решение?
– Вы знаете, по этому поводу молдавская власть давным-давно не дает себе труда давать хоть какие-то объяснения. Вообще ситуация, мягко говоря, парадоксальная, а если называть вещи своими именами, то фактически шизофреническая. Потому что президент Санду получает премию за премией: за продвижение демократии, укрепление свободы слова и так далее. При этом уже который год подряд в стране десятками блокируются и закрываются средства массовой информации, заводятся уголовные дела на лидеров оппозиции.
То есть, ни о какой настоящей демократии в Молдове, конечно же, говорить сегодня не приходится. Соответственно, простите за это выражение, под раздачу, конечно же, попал и Sputnik Молдова.
Здесь даже вопрос не в том, пророссийское ли это СМИ или нет. Закрываются рты всем, кто не согласен, кто критикует, кто пытается продвигать какую-то иную точку зрения, отличную от правящей партии. Соответственно, разговор короткий. Тем более, что власть изначально нашла у нас просто такой Священный Грааль, золотую жилу, начали вводить бесконечные режимы чрезвычайной ситуации, которые позволяют во многом обходиться без привлечения юридических институтов, судов и так далее.
Если говорить конкретно о Sputnik Молдова, никто ничего нам не предъявлял, не объяснял, все это просто сделано по факту. И когда мы видим, что человек не может зайти на канал Sputnik Молдова, где написано, что канал нарушал молдавское законодательство, возникает вопрос: в чем нарушал, как нарушал, когда нарушал, кто принял об этом решение. Никто ничего сказать не может. Это отличительная черта нынешней молдавской демократии – закрыть рот несогласному и сделать вид, что так и должно было быть.
– Дмитрий, как журналисты работают в условиях постоянных блокировок и ограничений? Какие есть альтернативы для распространения информации?
– Такой вал запретов, блокировок, просто официальных закрытий, на самом деле, практика не очень умная. Уж извините, потому что мы живем в информационный век, и нынешнее развитие информационных технологий таково, что неуслышанным никто не останется. Соответственно, работают журналисты, открывают новые каналы, прибавляют к своему былому названию две цифры, 2.0, и продолжают работать. С телеканалами, которые были закрыты, происходит примерно то же самое, переименовываются. Ведь нельзя кому-то закрыть рот навсегда.
Конечно, я предполагаю, что, если хоть какой-то разум не возобладает, то в канун парламентских выборов мы столкнемся с очередной волной закрытий и блокировок. Мне кажется, эта привычка зачищать информационное поле перед такими электоральными событиями, уже въелась в кровь молдавской власти. Наверное, это закрытие не последнее, но ранее десятки коллег были заблокированы, закрыты, но они продолжают говорить. И что самое оптимистично выглядящее, это то, что мы продолжаем слушать и смотреть, может быть, какие-то моменты не в тех объемах, как прежде, может быть, это не столь удобные и масштабные площадки, но тем не менее. Факт в том, что со всеми этими попытками закрыть рты власть не способна ввести запрет на профессию. И журналист будет работать, как только появится хоть малейшая возможность для этого. Так что не все так мрачно.
