Егор Кочиев о целях МПРИ, позиции Грузии и провокациях наблюдателей Евросоюза

Диана Козаева, Sputnik

Аппарат полпреда президента по постконфликтному урегулированию анонсировал первую в этом году встречу в формате Механизмов по предотвращению и реагированию на инциденты, которая должна пройти в пятницу, 14 февраля.

Руководитель южноосетинской делегации Егор Кочиев напомнил в интервью Sputnik об основных целях участия Южной Осетии в этих встречах, рассказал о наиболее часто встречающихся инцидентах, на которые приходится реагировать, и о том, что нужно сделать, чтобы Механизмы работали более эффективно.

– Цель – это обеспечение безопасности на всем протяжении государственной границы между Южной Осетией и Грузией. А еще одна цель, наверное, кроется в самом названии этого механизма – предотвращение и реагирование на инциденты, связанные как раз-таки с инцидентами на государственной границе. Для этого есть несколько инструментов. Мы достаточно регулярно встречаемся около населенного пункта Эргнети на южной окраине города Цхинвал, общаемся, озвучиваем проблемы, которые возникают на границе. Если произошли какие-либо инциденты, то решаем поступающие вопросы и стараемся сделать так, чтобы, во всяком случае с южноосетинской стороны, этих инцидентов не было.

– Какие вопросы являются приоритетными для Южной Осетии в рамках работы МПРИ? Какие инциденты вызывают наибольшую обеспокоенность и какова в целом динамика инцидентов на границе за последний период? Наблюдается ли рост или снижение их числа и серьезности?

– В первую очередь, инциденты, связанные с безопасностью. Безопасность – это многогранное понятие, в которое входит безопасность наших границ, нарушения государственной границы, полеты беспилотных и пилотируемых летательных аппаратов, которые залетают в воздушное пространство республики. Это очень животрепещущая и трудно доказуемая тема. Тем не менее, мы стараемся на все это реагировать и предотвращать подобные инциденты в будущем.

Есть, конечно же, намеренные нарушения, и чаще всего они фиксируются нами именно перед очными встречами в формате МПРИ. Такая встреча пройдет у нас завтра, 14 февраля, и мы отмечаем, что за несколько дней до нее активируются какие-то силы, которые намеренно провоцируют те или иные инциденты.

– Вы отметили, что инциденты чаще всего происходят именно в приграничной зоне. Расскажите, пожалуйста, как подобные случаи влияют на жизнь местных жителей?

– Местные жители хотят жить в мире и спокойствии. И когда на границе происходит тот или иной инцидент, это вызывает серьезнейшее беспокойство, а зачастую и страх у местных жителей, после того, что они пережили с 1989-го по 2008 годы. В настоящее время любой инцидент так или иначе вызывает у людей настороженность и страх. Страх повторения агрессии грузинского государства против нашей республики.

– В связи с этими инцидентами возникают ли какие-либо проблемы у жителей приграничных зон, и уполномочены ли МПРИ решать как-то эти задачи, и озвучиваются ли эти проблемы?

– Естественно, мы решаем. Часто встречающееся происшествие – это пропажа домашнего скота. И мы в формате МПРИ, общаясь по "горячей линии" – одному из инструментов Механизмов – через Миссию наблюдателей Евросоюза, стараемся помочь местным жителям, и, как правило, скот обнаруживается на территории сопредельного государства. Это тоже одна из функций Механизмов по предотвращению реагирования на инциденты. Ну и хочу отметить, что это в любом случае дорога с двусторонним движением, мы тоже часто содействуем в таких вопросах. И точно также возвращаем пропавший скот. Это такая гуманитарная часть нашей работы.

– Если говорить как раз о гуманитарных инициативах, реализуются ли такие в рамках МПРИ или при поддержке международных организаций?

– Международные организации являются посредниками. Предлагаемая ими помощь не совсем приемлема для нас. Южная Осетия получает вполне серьезную помощь от Российской Федерации. Мы в помощи международных представителей чаще всего не нуждаемся.

Международные организации – Евросоюз и ОБСЕ – являются сомодераторами на наших встречах. Если говорить о каких-то гуманитарных действиях, то самым значимым достижением в этой области для нас является доступ к оросительной воде. Мы этим занимаемся достаточно давно, при посредничестве международных представителей и Российской Федерации, которая оказывает очень серьезную, в том числе материальную помощь. Уже больше двух лет достаточно бесперебойно поступает оросительная вода в один из районов республики – село Цинагар и прилегающие к нему села. Очень надеемся, что в этом году у нас тоже не будет особенных каких-то вызовов и проблем, и то, что мы делаем в этой области, будет способствовать поступлению оросительной воды и в текущем году.

– Егор Эрихович, если посмотреть на все годы деятельности Механизмов, как вы оцениваете эффективность работы в предотвращении и урегулировании инцидентов на границе. Какие есть сильные и слабые стороны этих Механизмов?

– Наверное, о сильных и слабых сторонах не мне судить. У меня есть свое мнение по этому поводу. Я бы хотел сказать, что достаточно серьезно сократилось количество инцидентов, но тем не менее они случаются. К сожалению, и мы отмечаем это каждый раз при очных встречах. Бывают намеренные провоцирующие инциденты не только со стороны грузинского государства, но и тех, кто призван наблюдать и предотвращать. Это Миссия наблюдателей от Европейского союза. Были случаи, когда патруль Миссии нарушал государственную границу, при этом пытаясь оправдаться тем, что они всегда следуют одним и тем же маршрутом, что является неправдой. Либо ссылаются на то, что они не знали, не видели и не слышали. Такое тоже бывает. Но все эти происшествия не остаются без внимания. Мы не то, что просим, а требуем прекратить подобные выходки, и чаще всего добиваемся своего. Следим за всеми этими поползновениями, провокационными выходками и своевременно на них реагируем.

– Есть ли у Южной Осетии предложения по улучшению работы МПРИ? Что, на ваш взгляд, необходимо сделать для повышения эффективности?

– Есть такая поговорка: "Лучшее – враг хорошего". Наверное, есть шаги, которые бы улучшили положение дел. Один из них – грузинское руководство должно, наконец, признать объективные реалии и начать действовать совершенно по-другому в отношении Южной Осетии, прекратить провокации. Я бы сказал, что мяч в данной ситуации на стороне Грузии. Они, в первую очередь, должны работать с местным населением на сопредельной территории, объясняя своим гражданам, что есть государственная граница, есть государство Республика Южная Осетия, и нарушать эту границу не то что нельзя, а при нарушении они будут задержаны и попадут под действие южноосетинского законодательства в этой области.

– Здесь хочется более подробно поговорить о взаимодействии делегации Южной Осетии с грузинской стороной, международными посредниками. Как выстраивается взаимодействие с другими участниками МПРИ, включая представителей Грузии, России, ЕС и ОБСЕ? Бывают ли сложности в коммуникации и как они преодолеваются? Какова роль России в этом процессе?

– Общение с грузинской стороной осуществляется посредством "горячей линии". Напрямую мы с грузинской делегацией не общаемся, только во время очных встреч. Но и там все модерируется представителями Евросоюза и ОБСЕ. Российская сторона является на этих переговорах наблюдателем, и, естественно, оказывает помощь южноосетинской делегации. Она бывает достаточно значимая.

Как правило, когда происходит инцидент или мы подозреваем, что он может произойти, то активируем "горячую линию" и через Миссию наблюдателей Европейского союза передаем свои опасения, требования и возмущения грузинской стороне. У нас налажено достаточно серьезное общение, мы друг друга понимаем, несмотря на то, что подчас случаются какие-то мало объяснимые выходки, в том числе и с грузинской стороны. У нас есть определенные договоренности о методах общения, об используемой терминологии. Могу заверить, что с южноосетинской стороны эти договоренности никогда не нарушаются. Но иногда мы видим чисто провокационные запросы, кажется, что нас пытаются проверить: обнаружим мы эту словесную провокацию или не обнаружим, и, конечно же, соответствующим образом реагируем на это.

Посредники, которые передают информацию, как правило, не искажают, не убавляют и не добавляют к сообщению ни слова. То есть они передают ровно то, что сказала одна из сторон. Поэтому у меня нет никаких претензий в этой области к посредникам. Но у меня есть претензии к грузинской стороне, которая подчас пытается использовать неприемлемые термины в отношении Республики Южная Осетия.

У грузинской делегации, наверное, есть какой-то регламентирующий ее поведение документ. Они, естественно, не хотят разговаривать с нами о более серьезных вещах, таких как делимитация и последующая демаркация государственной границы. Мы говорим, что давно пора сесть за стол переговоров и обсудить линию прохождения границы, определить, где чья земля находится, потому что до сих пор есть спорные моменты, из-за которых и возникают инциденты. Но грузинская сторона постоянно утверждает, что они не будут это обсуждать, "там вся земля наша".

В самом начале нашего разговора я говорил, что мы давно предлагаем грузинскому руководству, в том числе через грузинскую делегацию в формате МПРИ, признать объективные реалии, признать, что Южная Осетия – это суверенное, независимое государство со всеми атрибутами, включая государственную границу. Чем раньше Грузия сядет за стол переговоров для обсуждения делимитации и демаркации границы, тем лучше будет и для них, и для нас.

– Егор Эрихович, хотелось бы услышать вашу оценку того, насколько необходимы МПРИ, насколько они спасают ситуацию в формате "здесь и сейчас", когда действительно происходят экстренные ситуации, которые могут привести к какому-то серьезному накалу?

– Механизмы по предотвращению и реагированию на инциденты – это продукт Женевских международных дискуссий, на которых была достигнута договоренность об открытии этого формата. И он является одним из наиболее действенных договоренностей.

Женевские дискуссии – это политический формат, а МПРИ – это, проще говоря, работа на земле, работа непосредственно с людьми, предотвращение инцидентов, которые могли бы повлиять на них, это помощь обычным простым гражданам, которые работают на земле. Важность этого формата трудно переоценить.

Я считаю, что это очень серьезный формат, который, естественно, не подменит собой Женевские международные дискуссии. Хотя общая задача у нас одна, но подходы разные.